История авиационной промышленности в Румынии началась в 1925 году, когда при участии зарубежных компаний, в частности французских фирм «Блерио-Спад» и «Лоррейн-Дитрих», в Брашове был основан концерн «Индустриа Азронаутика Романа» (IAR). Он занимался преимущественно лицензионным изготовлением самолетов и двигателей. Первыми из сборочных цехов предприятия вышли в 1928 году 30 двухместных тренировочных самолетов Моран-Солнье MS.35, затем 70 легких бомбардировщиков Потез XXV. В начале 30-х годов в Брашове разрабатывались и машины собственной конструкции, но практически все они остались на уровне опытных образцов, за исключением учебного самолета IAR 14. Поэтому, когда в Румынии возникла необходимость в современных боевых истребителях, правительство обратило свой взор за рубеж, где на различных авиационных выставках и состязаниях имели большой успех цельнометаллические высокопланы Зигмунда Пулавского. Вначале были закуплены в Польше 50 самолетов PZL Р.11b, затем в 1934 году правительство приобрело лицензию на выпуск улучшенного истребителя Р.11f, строительство которого было развернуто на заводах IAR. До 1937 года подразделения румынских ВВС получили около 70 таких машин. К этому времени истребительная авиация Румынии состояла из девяти эскадрилий Р. 11, трех эскадрилий бипланов SET. 15 производства авиазавода в Бухаресте и одной - Девуатинов D.27. Все эти самолеты быстро устаревали, а в качестве их преемника вновь был выбран польский истребитель PZL Р.24, обладавший более мощным мотором и усиленным вооружением. Для ознакомления с технологией его изготовления в Варшаву отправилась группа инженеров фирмы IAR во главе с профессором Ионом Гросу. Там, вероятно, они получили сведения о разработке в Польше нового истребителя «Ястреб» с убирающимся шасси, потому что возвратились назад с твердым убеждением создать одновременно с лицензионным строительством Р.24 собственную, еще более совершенную машину. Командование румынских ВВС, естественно, поддержало эту идею.
Работы над новым истребителем начались в Брашове в октябре 1937 года, а костяк конструкторского бюро из двадцати человек составили Ион Гросу и его заместители Георгиу Зотта и Ион Кочеряну.
Когда 22 июня 1941 года гитлеровские войска вторглись на территорию Советского Союза, вместе с ними участвовали в боях с Красной Армией и румынские воинские части, в том числе авиация. Из 504 румынских самолетов первой линии на Восточный фронт были отправлены 423 машины, в том числе 170 истребителей. Среди весьма пестрой истребительной авиатехники Румынии, включающей немецкие самолеты Не 112 и Bf 109, польские Р.11 и Р.24, а также английские «Харрикейны», находились и IAR 80, входившие в состав двух эскадрилий 8-й группы. В условиях господства в небе летчики занимались преимущественно воздушной поддержкой 3-й и 4-й румынских армий, наступающих в Бессарабии и на Украине. В середине октября получили боевое крещение под Одессой истребители-бомбардировщики IAR 81, также воевавшие в составе 8-й группы. В начале 1942 года подразделения румынских ВВС были реорганизованы и пополнены новыми самолетами. Из частей, вооруженных истребителями IAR 80, на территорию СССР перебросили 6-ю группу 1 -го воздушного корпуса. В продолжившихся боях на Украине румыны быстро осознали, что немецкий «блицкриг» затянулся, а в воздухе постоянно росло количество современных советских истребителей, превосходящих по летным данным румынские самолеты, особенно на средних и больших высотах. Больше всего доставалось в воздушных схватках пикирующим бомбардировщикам IAR 81, максимальная скорость которых даже без бомб не превышала 470 км/ч.
Устарелость румынских самолетов в полной мере проявилась в ходе Сталинградского сражения, где им просто не было места в ожесточенных схватках за господство в воздухе. В начале 1943 года капитулировала 6-я немецкая армия, а Румыния потеряла под Сталинградом 18 пехотных дивизий и значительную часть авиации. Снятые с фронта истребители IAR 80 возвратились на родину и вошли в состав подразделений ПВО, защищавших Бухарест и нефтеперерабатывающие заводы в Плоешти от воздушных налетов союзников. Летом 1943 года все самолеты IAR 80 и 81 находились в Румынии (на Восточном фронте румынские подразделения ВВС перевооружились на Bf 109G).
План
Введение
1 Предыстория
1.1 Внешняя политика. Сближение с Третьим рейхом
1.2 Приход к власти Иона Антонеску. Великая Румыния
2 Вторая мировая война
2.1 Вооружение и состояние армии
2.2 Вторжение в СССР
2.2.1 Бессарабия и Буковина
2.2.2 Битва за Одессу
2.2.3 Оккупация Буковины, Бессарабии и междуречья Днестра и Буга
2.3 Содействие германским войскам
2.3.1 Форсирование Днепра и вторжение в Крым
2.3.2 Битва за Севастополь, противодействие советскому десанту
2.3.3 Харьковская область, наступление на Сталинград
2.3.4 Наступление на Кавказ
2.3.5 Сталинград
2.4 Положение внутри Румынии
2.4.1 Политическая ситуация
2.4.2 Социально-экономическая ситуация
2.4.3 Евреи и цыгане
2.4.4 Воздушные бомбардировки Румынии
2.5 Поражение румынских войск
2.5.1 Кубань и Таманский полуостров
2.5.2 Отступление из Крыма, операция «60 000»
2.5.3 Потеря контроля над Бессарабией, Буковиной, Транснистрией
2.5.4 Государственный переворот, переориентация внешней политики. Ввод советских войск в Румынию
2.6 Финальный период войны
2.6.1 Война в Трансильвании
2.6.2 Румынские войска в союзе с Красной Армией
3 Послевоенные годы
3.1 Голод 1945-1947 годов. Экономика
3.2 Политика
4 Ревизионизм истории
6 Сноски и примечания
6.1 Сноски
.2 Список литературы
7.1 На русском
7.2 На румынском
7.3 На английском
8.1 Внешние ссылки
8.2 Карты
8.3 Видео
Введение
Королевство Румыния вступило во Вторую мировую войну на стороне стран Оси 22 июня 1941 года, одновременно с нападением Третьего рейха на Советский Союз.
Румынские войска принимали участие в боях на восточном фронте вместе с германскими. В 1944 году театр военных действий переместился в Румынию, после чего в стране произошёл государственный переворот. Ион Антонеску и его сторонники были арестованы, к власти пришёл молодой король Михай I. С этого момента Румыния встала на сторону антигитлеровской коалиции. После окончания войны, в 1947 году была провозглашена Народная Республика Румыния (Социалистическая Республика Румыния).
1. Предыстория
1.1. Внешняя политика. Сближение с Третьим рейхом
Подписание договора между Германией и СССР
Румыния сблизилась с Францией и Великобританией в последние месяцы Первой мировой войны. Французские и британские политики считали её хорошим «прикрытием» от коммунизма в Юго-Восточной Европе. Румынские войска принимали участие в войне против советской Венгрии в 1919 году. Румыния также включила в свой состав Бессарабию, на которую позже претендовала Советская Россия.
Однако к 1939 году Версальская система международных отношений окончательно развалилась. Потерпевшая поражение в Первой мировой войне Германия, где к власти пришли национал-социалисты, стала проводить агрессивную экспансионистскую политику. Это повлекло за собой цепочку политических событий, обострявших ситуацию в Европе: аншлюс Австрии, ввод немецких войск в Чехословакию, установление прогерманских режимов в ряде стран Центральной Европы. Политика «умиротворения» Лиги Наций оказалась недостаточно эффективной. Подобная предвоенная ситуация складывалась и в Азии. Японская империя, аннексировав Корею, начала проникать вглубь континентального Китая, основав на его севере два марионеточных государства - Маньчжоу-го и Мэнцзян.
1 сентября 1939 года, в день начала Второй мировой войны, Румыния по-прежнему оставалась партнёром Франции. Начавшаяся 3 сентября «Странная война» не изменила отношения Румынии к её партнёрам в Западной Европе, хотя та сохраняла нейтралитет.
Подписанный Третьим рейхом и СССР за несколько дней до начала войны (23 августа 1939 года) договор о ненападении фактически разделил Восточную Европу на советскую и германскую «сферы влияния». Советский Союз хотел получить у Румынии Бессарабию, которая раньше входила в состав Российской империи. СССР на протяжении 22 лет безуспешно оспаривал принадлежность этого региона. В 1924 году в составе Советского Союза была сформирована Молдавская Автономная Советская Социалистическая Республика - «плацдарм» для создания Молдавской республики в составе Советского Союза.
Весной 1940 года Румыния оказалась в сложном положении. С одной стороны, союзная ей Франция потерпела поражение от Германии, с другой - обострилась ситуация на советско-румынской границе. Там участились инциденты с применением оружия. Советские дипломаты несколько раз предъявляли румынским властям ноты с требованиями вернуть Бессарабию. Складывалась предвоенная ситуация.
Поражение Франции, а также угроза войны с СССР склонили Румынию к сближению с Германией. Как казалось румынским властям, Третий рейх способен защитить страну от советской угрозы. Однако Адольф Гитлер, придерживаясь договора с СССР, не предпринимал активных действий по отношению к советской стороне. Германия уверяла румынское правительство и короля, что стране ничего не угрожает, но поставляла в Румынию трофейное польское оружие, в обмен получая нефть. 27 июня советские войска у румынской границы и созданная весной особым указом Дунайская флотилия были приведены в боевую готовность. В Румынии в ответ была объявлена мобилизация. Однако в ночь на 28 июня коронный совет Румынии решил передать Бессарабию Советскому Союзу без кровопролития. Утром румынские войска начали отход со всей территории Бессарабии. В полдень советские войска пересекли границу и начали занимать Бессарабию и Северную Буковину. 3 июля операция была завершена, и Бессарабия стала частью СССР. 2 августа того же года была образована Молдавская Советская Социалистическая Республика. В её состав вошла бо́льшая часть МАССР и две трети Бессарабии. Южная часть Бессарабии (Буджак) и остальная территория бывшей МАССР отошли к Украинской Советской Социалистической Республике.Ещё одной крупной территориальной потерей для Румынии стала передача Северной Трансильвании в состав Венгрии 30 августа 1940 года после Второго Венского арбитража. Эта территория отошла Румынии в 1918 году, после распада Австро-Венгрии, и, согласно Трианонскому договору, находилась в составе Румынии. Передача части Трансильвании Венгрии вызвало румынско-венгерские противоречия, которыми воспользовалась германская сторона для усиления своего влияния в регионе. В случае начала беспорядков в Трансильвании Германия сохраняла за собой право ввести войска в нефтегазоносные области Румынии. Ф. Гальдер в своём дневнике писал: «Гитлер колебался […] между двумя возможностями: или идти вместе с Венгрией, или дать Румынии гарантии против Венгрии» .
Однако венгерско-румынский конфликт был улажен при посредничестве Германии. 7 сентября того же года Румыния лишилась ещё одной территории - Южной Добруджи (см. Крайовский мирный договор), полученной в 1913 году по итогам Второй Балканской войны. Южная Добруджа вошла в состав Болгарии. Несмотря на это, государство попадало во всё большую зависимость от Третьего рейха. 23 ноября Румыния присоединилась к Берлинскому пакту, одновременно начались переговоры с диктатором Италии Бенито Муссолини.
1.2. Приход к власти Иона Антонеску. Великая Румыния
Манифестация членов «Железной Гвардии» в сентябре 1940 года
После крупных территориальных потерь король Кароль II окончательно потерял доверие политиков и народа, который также разуверился в политике властей из-за процветающей коррупции. Этим воспользовались фашистские и националистические организации, желавшие восстановления Румынии в границах 1939 года - «Великой Румынии». Среди этих организаций выделялась «Железная Гвардия» во главе с Корнелиу Зеля Кодряну.
Корнелиу Кодряну в 1923 году стал одним из основателей LANC (Национальной Христианской Лиги), которая на парламентских выборах 1926 года набрала 120 000 голосов и получила 10 мест в парламенте. Несмотря на свои антиеврейские лозунги, антисемитизм не был положен в основу программы партии. В 1927 году Кодряну вышел из партии, так как считал программу LANC недостаточно проработанной и выступал за радикальные методы борьбы. В том же году он основал собственную националистическую организацию - Легион Архангела Михаила («Железная Гвардия»). Легион стал идеологическим противником LANC. В 30-х годах Легион приобрёл популярность среди избирателей и стал побеждать на парламентских выборах, получая с каждым разом всё больше мест в парламенте. Тогда же Ион Антонеску установил контакт с легионерами.
Почтовая марка с эмблемой «Железной Гвардии» и надписью «помогите легионерам», выпускавшаяся накануне выборов в парламент 1931 года. Деньги, полученные от продажи марок, шли на развитие Гвардии
В то же время отношения с королём ухудшались, и в 1938 году Легион был распущен, а по стране прокатилась волна обысков и арестов. Тогда же «Железная Гвардия» для борьбы со своими противниками организовала партию T.P.Ţ., или «Все за Королевство», «Все за Родину» (рум. Totul Pentru Ţara [Тотул Пентру Цара]). Кароль II разогнал легионеров только потому, что стремился подчинить себе эту фашистскую организацию, а для начала необходимо было её ослабить. С этой целью Кодряну был арестован, а его место в Легионе занял Хория Сима. Сима начал террор и милитаризацию организации. Также от политики был отстранён Антонеску, который попал под домашний арест. Во время визита Гитлера в Румынию по стране прокатилась волна насилия на национальной почве, организаторами которой стали члены «Железной Гвардии».
В начале сентября 1940 года, после потерь огромных территорий, «Железная Гвардия» перешла к решительным действиям. 5 сентября под давлением радикалов Кароль II вынужден был отречься от престола в пользу своего девятнадцатилетнего сына Михая I. Старый король бежал с женой на поезде в Югославию. В Тимишоаре поезд был перехвачен легионерами, им противостояли верные Каролю II работники станции. Развязался бой, однако поезд вовремя покинул город и пересёк границу. 15 сентября было сформировано новое фашистское правительство, в котором преобладали члены «Железной Гвардии» и лидером которого стал Ион Антонеску. Вице-премьером был назначен Хория Сима. Михай превратился в марионеточного короля, подчинённого фашистскому правительству. Румыния была провозглашена «национал-легионерским государством» и окончательно встала на сторону стран Оси.
Читателю предлагаются отрывки из воспоминаний Маноле Замфира, записанные его другом .
Сегодня сержанту Маноле Замфиру 86 лет, он живет в одиночестве в поселке Синести в 25 километрах от Бухареста. Его называют «дядя Маноле»; о том, что он ветеран Второй мировой войны, знают немногие. Его жена недавно умерла в преклонном возрасте. Его сын, которому почти 60, живет в Бухаресте. У дяди Маноле во владении старый глинобитный трехкомнатный домик, коза и участок земли площадью в 2000 квадратных метров. На этом кусочке земли он вырастил самый красивый сад во всем поселке, и живет его плодами – овощами и виноградом, которые возделывает сам. Многие молодые крестьяне приходят к нему за советами по растениеводству. Около его сада расположен мой летний дом, мы знакомы с ним уже 10 лет. Я записал его рассказ, ибо считаю: такой человек заслуживает, чтобы его не забыли .
15 февраля 1941 года началась учеба солдата Маноле Замфира в военной школе имени Петру Рареша вблизи г. Чернаводы. После окончания школы он был зачислен в саперную роту 36-го полка 9-й пехотной дивизии (командир батальона – майор Секариану, командир полка – полковник Ваташеску, командующий дивизией – генерал Панаити).
1 сентября 1942 года его часть была отправлена на Донской участок Восточного фронта. Бойцов части поездом довезли до вокзала в г. Сталино , а затем они 6 недель шли маршем до линии фронта. В момент их прибытия положение на этом участке фронта было спокойное, и они получили задание строить укрепления и зимние убежища.
Первая серьезная атака советских войск на их позиции началась 9 ноября 1942 года. Она оказалась безуспешной, части Красной Армии понесли большие потери. За этой атакой последовал месяц тяжелых боев, с атаками с обеих сторон, в результате которых ни одна сторона не добилась сколько-нибудь значительного продвижения. Это была бессмысленная бойня, в которой тяжелые потери несли обе стороны.
Во время атак под командованием советских офицеров солдаты-красноармейцы кричали (по-румынски): «Братья, зачем вы нас убиваете? Антонеску и Сталин пьют вместе водку, а мы друг друга убиваем ни за что!»
Румынских солдат направляли в лобовые пехотные атаки, которым предшествовали артиллерийские обстрелы позиций противника. С одной стороны, румынская артиллерия мало влияла на сильные стороны противника, так как орудия были мелкого калибра, а выстрелы не точными. Другой нашей слабостью была устарелость вооружения. Большинство солдат были вооружены винтовками ZB со штыками. На роту имелось всего по два пулемета и одной пушке «Брандт», а на взвод – 1-2 автомата. Это приводило к огромным потерям, иногда до 90% личного состава. В этот период Маноле Замфиру было присвоено звание сержанта – и за храбрость, и для возмещения потерь среди сержантов.
Он вспоминает, что после одной из безуспешных атак из всей роты уцелели всего 7 бойцов, включая его самого. Молодые офицеры из командования саперной роты погибали так часто, что сержант Замфир даже не успевал узнать их имена. Во время атак они были впереди, поэтому их часто убивали первыми.
После нескольких боев румынские солдаты начали пользоваться трофейным оружием и снаряжением. Сержант Замфир взял себе в качестве основного оружия автомат «Беретта». Что касается противотанкового вооружения, положение было еще хуже. Гранаты против танков были неэффективны, а мин или специального противотанкового оружия не было. Довольно успешно применяли «коктейли Молотова» . Когда танк загорался, экипаж сдавался в плен. Но на этом участке фронта танков было мало, и советские командиры редко их применяли для поддержки пехотных атак. Они держали танки позади своей пехоты, для своего рода артиллерийской поддержки, достаточно бесполезной. А румынские саперы использовали танки в основном в тех случаях, когда во время атак продвигались вперед.
Большинство боев было обычными для Второй мировой войны – пехотные атаки с рукопашными боями в траншеях. В одной из таких схваток сержант Замфир заколол штыком советского солдата. Перед смертью этот солдат сказал ему по-румынски, что у него дома пятеро детей. До сегодняшнего дня дядя Маноле сожалеет о том случае, хотя и знает, что выбора у него не было.
Другим поразительным событием на том участке фронта был приказ, полученный от высшего немецкого командования, – убивать всех советских пленных. Для румынских офицеров это было неприемлемо, поэтому румынские солдаты, отпускавшие советских пленных, забрав у них оружие и снаряжение, не несли наказания. Много раз после успешных атак румынских частей взятые ими в плен перебегали через «ничейную» полосу, в то время как румынские офицеры «смотрели в другую сторону». Сержант Замфир помнит случай, когда его взвод захватил четырех женщин-офицеров (это были офицеры подразделений снабжения, пойманные на линии фронта). Командир роты приказал ему отвести их за густой кустарник и там расстрелять. В этих кустах Маноле спросил женщин, говорят ли они по-румынски. К его удивлению, они все знали румынский, так как были молдаванками. И он им сказал: «Теперь вы знаете, где позиции ваших войск. Я буду стрелять в землю, надеюсь, что никогда больше здесь вас не увижу. Женщины созданы быть матерями, а не солдатами!» Пленницы расцеловали его и исчезли в лесу. После этого он выпустил несколько очередей в землю и вернулся в свой взвод.
Румынские войска на юге Молдавии, 1944 год.
Некоторые румынские солдаты насиловали советских женщин, когда появлялась возможность. Сержанта Замфира это ужасало, он убежден, что это один из самых страшных грехов. Если бы такое увидел офицер, он застрелил бы такого солдата на месте, но солдаты не находились постоянно на глазах у офицеров. Часто насильников наказывали свои же бойцы. Если насильника ранило, его никогда не выносили с поля боя.
В конце 1942 года позиции румынских войск посетили четверо высокопоставленных немецких офицеров. Хотя после нескольких недель жестоких боев фронт продвинулся всего на 2-3 километра, немецкий генерал провозгласил: «Еще до следующего Рождества мы будем вместе с вами маршировать по улицам Америки!» Сержант Замфир даже не представлял, где эта Америка, он до изнеможения сражался в условиях холодной русской зимы в надежде уцелеть и встретить следующее Рождество живым.
Уже через три дня после визита немецких офицеров советские войска начали массированную атаку при поддержке мощного артиллерийского огня, а также множества танков Т-34 и пикирующих бомбардировщиков. Всего за одну ночь румынский фронт был прорван, и началось спешное отступление войск. Советские солдаты кричали нам: «Братья-румыны, увидимся в Бухаресте!»
В первую неделю отступление было таким быстрым, что оставляли раненых, которые не могли идти. Сержант Замфир не может забыть отчаянные крики раненых солдат и их руки, которыми они пытались дотянуться до своих товарищей. Советская армия убивала всех раненых пленных.
Снабжения у румынских войск не было почти никакого, так что приходилось использовать трофейное оружие и захваченные боеприпасы и питаться тем, что попадалось на пути. Были периоды, когда ели собак, убитых лошадей или даже сырое зерно и сырую картошку, найденные в деревнях. Больше всего ценилось захваченное армейское продовольствие, так что было предпринято несколько атак – путем партизанских проникновений в расположение противника – с целью захвата провианта. Вскоре советские войска стали проявлять больше осторожности и лучше оборонять свои снабженческие подразделения.
2 мая 1943 года в одном из столкновений с советской пехотой сержант Замфир был ранен осколками артиллерийского снаряда. Ему повезло: его эвакуировали в полевой госпиталь, поэтому он остался жив. Спустя неделю этот госпиталь со всеми ранеными отступил в Севастополь. Сержант Замфир, в числе 700 румынских и немецких раненых, был взят на борт немецкого плавучего госпиталя и эвакуирован в направлении Константинополя.
Несмотря на то, что госпитальный корабль был окрашен в белый цвет и на нем был изображен красный крест, его сразу же после выхода из Севастопольской гавани атаковали советские бомбардировщики. Он затонул в 12 километрах от берега. После атаки выжили всего 200 человек, включая экипаж. Им пришлось провести ночь в воде, так как спасательные шлюпки, находившиеся на корабле, затонули вместе с ним. К утру осталось в живых меньше 100 человек. Спасшихся подобрала немецкая подводная лодка, покидавшая Севастополь, но ее командование не могло изменить свой маршрут, чтобы доставить спасенных румын в румынский порт Констанцу. Многие спасенные из воды умерли в пути, так как на борту лодки не было врачей, только члены экипажа. К концу пути выжили всего 30 человек с погибшего госпитального корабля.
Разрушенный в результате боёв Севастополь
Сержанта Замфира отвезли в крупный госпиталь в Вене, где его вылечили. Спустя два месяца самолетом его отправили в Констанцу для возвращения в боевую часть. Его дивизии к тому времени было поручено осуществлять береговую охрану района Констанцы, восстанавливаясь после огромных потерь на Восточном фронте. Для дивизии это был спокойный период, так как противник не предпринимал попыток высадки на побережье Румынии.
В течение осени 1944 года восстановление и перевооружение 9-й дивизии было завершено, и она была поездом отправлена в Тарнавени, а оттуда пешим маршем в Оарбу де Муреш. Там дивизия встретилась с несколькими советскими боевыми частями и получила приказ: форсировать реку Муреш и атаковать немцев, захватив их врасплох. Румынские бойцы должны были идти в атаку, а советские войска «поддерживать» их с тыла. Полковник Ваташеску обратился к своим бойцам и сообщил правду о создавшемся положении: «Мы должны это сделать, чтобы остаться в живых и защитить нашу страну. Если мы не пойдем в атаку на немцев, советские войска расстреляют нас в качестве пленных, сожгут наши дома, убьют наших детей. Те советские части, которые вы здесь видите, находятся здесь не для того, чтобы нас поддерживать, а для того, чтобы расстрелять нас, если мы будем отступать. Так что не рассчитывайте на их помощь. Если кто-то из вас переживет эту войну, помните, что мы сделали это ради своего народа».
Реку Муреш форсировали, переправляясь на резиновых лодках, и пошли в лобовую атаку на немецкие войска, находившиеся за рекой. Атака прошла успешно, в основном потому, что бойцы дрались до последнего, зная, что поддержки артиллерией и бронетехникой у них мало. А у немцев была хорошая артиллерийская поддержка и даже несколько танков, так что потери румын были значительны. Но румыны все же осуществили прорыв и далее продолжили наступление почти без задержек, освобождая от фашистов Венгрию.
От советского командования поступали приказы атаковать постоянно, без перерывов для отдыха или пополнения личного состава. Первая остановка была разрешена только в Дебрецене , когда 9-я дивизия была ослаблена настолько, что у нее уже не было никаких шансов успешно наступать. Даже советское командование понимало, что для дальнейшего продвижения ей необходимо пополнение из Румынии.
После короткого перерыва в Дебрецене наступление возобновилось в тех же тяжелых условиях. Самые жестокие и страшные сражения были в горной местности, в Татрах, где бои часто переходили в схватки в траншеях один на один, с помощью ножей и кольев. Настоящая взаимная бойня. Здесь сержант Замфир был еще раз ранен, тремя пулями в правое бедро. Его самолетом эвакуировали в Медиаш (Румыния) и прооперировали. К счастью для него, выстрелы были произведены с большого расстояния, и кость бедра была раздроблена не очень сильно. Всего через две недели его вернули на фронт, не полностью выздоровевшего, но «годного к боевой службе».
Однажды какой-то советский офицер обратился к румынским войскам с такими словами: «Мы должны полностью уничтожить Германию, расстреливайте всех, от детей до стариков, и женщин тоже. Германия должна остаться совершенно безлюдной». (Где это было сказано, неизвестно, так как многим солдатам не сообщали о том, где они находятся.) Большинство румын были потрясены этим приказом, выполняли его лишь немногие. Но отношение советских солдат к немцам подтолкнуло некоторых румынских солдат к тому, что они, как и некоторые красноармейцы, стали насиловать немецких женщин и грабить немецкие дома.
Сержант Замфир помнит, что женщины измазывали себя землей и фекалиями, чтобы солдаты армий вторжения не насиловали их. Иногда матери сами отдавались солдатам, чтобы спасти от насилия своих детей. Немецкие мужчины предпочитали самоубийство советскому плену, чтобы не подвергнуться мучениям со стороны советских солдат. Это были нечеловеческие принципы поведения, ужасное время. Сержант Замфир убежден, что его спасла только вера в Бога. Принципы христианского учения были единственным законом для него. Ему стыдно за поведение некоторых бойцов его армии, и он молится за мирных жителей Германии, которых тогда убили.
Продвижение румынских войск прекратилось с окончанием войны. В течение последующего месяца румыны под руководством советских командиров патрулировали оккупированную территорию. После этого их отправили добираться до дома пешком, так как советское командование отказалось предоставить железнодорожный транспорт. Они дошли до румынской границы 19 июля 1945 года, оттуда их направили в г. Брашов . Там красноармейцы разоружили их и отпустили по домам. За то время, что они воевали против германских войск, они не получили никакой оплаты, пошли домой, не имея при себе ничего, кроме своей одежды. Но были рады, что живы.
Неглупого человека и профессионала в своей области, который однако не в курсе какие сейчас битвы идут за увеличение бумажного поголовья погибших в Великой Отечественной фашистских захватчиков и их союзников. Понятно что несмотря на всю добросовестность человека, с моими источниками многие цифры как то не бьются.
Данные Г.Ф.Кривошеева в "Гриф Секретности..."
выглядят так:
Сборник "Военнопленные в СССР. 1939-1956 "
цифры Григория Федотовича касательно взятых в плен румын в достаточной мере подтверждает, неувязка в четыре тысячи человек это крохи, ей пренебрежем.
Однако в данной ситуации логично поинтересоваться, что касательно своих потерь в ВМВ думают сами румыны.
А румыны согласно "Armata Romana in al doilea razboi mondial", Meridiane, Bucharest 1995
. думают о своих потерях следующее:
Ошибка таблицы. В пропавших без вести после 23.08.1944, цифры графы Total армии скопированы из убитых. Вместо 21.355 должна стоять цифра 57.974 .
Итого в боях с Красной Армией румыны потеряли погибшими и без вести пропавшими по своим данным: 380 138
военнослужащих.
По советским данным, из данной цифры от 225 518
до 229 682
румынских солдат попало в плен. Соответственно оставшиеся от 150 454
до 154 620
румын либо погибли, либо дезертировали в ходе боев на территориях Молдавии и Румынии разбежавшись по домам. Особенно это касается молдаван.
Смотрим табличку от Г.Ф. Кривошеева выше с 245 388
погибшими "руманештами" и начинаем гадать где и откуда в ней взялись лишние сто тысяч
человек. Тут даже кивнуть на умерших в плену румын не получится, поскольку они показаны в отдельной графе касательно судьбы попавших в плен. И если бы даже сложить данные цифры получилось, 40-50 тысяч голов все равно не бьются.
Смотрим далее.
Общие потери румынских войск погибшими и без вести пропавшими в боях с вермахтом составили 79 709 человек.
Надо сказать что немцы были немного не в духе от "предательства" румын, война к концу 1944 г. дошла до крайнего ожесточения, соответственно в плен былых союзников немцы брали несколько неохотно. Думаю не менее половины от пропавших без вести в боях с гитлеровцами потомков римлян погибло, с учетом расправ над пленными и проблемами выживания в концентрационных лагерях в последние месяцы войны достоверная цифра скорее ближе в двум третям, а то и более.
С учетом последнего умозаключения, ориентировочная цифра убитых в боях, умерших от ран и болезней, погибших от несчастных случаев во Второй Мировой Войне военнослужащих румынской армии составит:
На Советско-Румынском Фронте: около 150 000-155 000 человек (в данной цифре число учтенных пропавшими без вести дезертиров неизвестно).
На Румыно-Германском Фронте: около 60 000 человек .
Итого - около 210 000 военнослужащих.
Кроме того, в советском плену до 1956 года по данным Г.Ф. Кривошеева умерло 54 612 пленных солдат румынской армии и согласно моим прикидкам примерно до 20 000 пленных румын были убиты или умерли в немецком плену до капитуляции Германии.
В принципе, при сложении или частичном сложении вышеуказанных цифр (погибшие на СРФ, погибшие на РГФ, погибшие в плену на востоке и погибшие в плену на западе) и поправках на разность и полноту источников, итог оказывается в определенной степени близок 245 388 погибшим румынам из таблицы Григория Федотовича. Но если его группа действительно считала румынских погибших по данной методике, я могу сказать что все ее участники в свое время ошиблись с профессией, им всем как одному следовало стать бухгалтерами или экономистами. В "эпоху накопления капитала" конца 80-90-х г.г. ни конкурентам, ни ревизорам ловить было бы нечего и Дерибаска не выдержав конкуренции с такими волками сейчас мастерил бы на где ни будь в Арзамасе, а то и подметал улицы.
На рассвете 22 июня 1941 года, когда Германия, нарушив советско‑германский пакт о ненападении 1939 года, напала на СССР, армия фашистской Румынии тотчас развернула военные действия против Красной Армии вдоль Прута и Дуная. В ряде мест немецко‑румынские войска переправились на левый берег Прута, стремясь захватить опорные пункты пограничных застав, а также шоссейные и железнодорожные мосты. Взлетающая с румынской территории авиация обрушила удары на советские города и села.
На советско‑румынской границе фашистское командование сосредоточило три армии (11‑ю немецкую, 3 и 4‑ю румынские) и ряд других частей, общая численность которых превышала 600 тыс. человек. Больше половины этой армии составляли румынские солдаты и офицеры. По данным румынского Генштаба, в июле 1941 года численность личного состава армии под ружьем составляла около 700 тыс. человек, в том числе непосредственно на фронте находилось 342 тыс. солдат и офицеров. Как впоследствии отмечал Й. Антонеску в одной из своих бесед с немецким генералом Ганзеном, Румыния выставила при вступлении в войну против СССР значительно больше дивизий, чем от нее требовало немецкое командование.
В обращениях к армии король Михай и Й. Антонеску объявили войну против СССР «священной». Солдатам было сказано, что они выполняют историческую миссию «освобождения своих братьев», защищают «церковь и европейскую цивилизацию от большевизма». Не надеясь, по‑видимому, что высокопарные слова «об освобождении своих братьев», «защите цивилизации» и т. д. воодушевят на ратные подвиги сотни тысяч простых румынских крестьян, одетых в солдатские шинели, М. Антонеску. назначенный в первый день войны вице‑премьером правительства, а спустя несколько дней – и министром иностранных дел, объявил в своей речи по радио, что на «завоеванных землях крестьянские руки найдут благодаря справедливым реформам должное вознаграждение за пролитую кровь во имя этих земель». В армии был распространен циркуляр № 1500/А, в котором говорилось, что «воинские части должны составить именные списки отличившихся офицеров, унтер‑офицеров и солдат, заслуживающих быть наделенными землей. Списки должны составляться воинскими частями через каждые 15 дней».
В первые же дни войны советское правительство предупредило королевскую Румынию о последствиях ее участия в гитлеровской агрессии против СССР. Г. Гафенку в своей книге воспроизводит беседу, состоявшуюся у него 24 июня 1941 года с советским наркомом по иностранным делам В, М. Молотовым. Последний, по словам Гафенку, сказал, что «Румыния не была вправе нарушать мир с СССР», советское правительство после урегулирования бессарабского вопроса неоднократно заявляло о своем желании улучшить отношения между двумя странами, иметь на своей границе «миролюбивую и независимую Румынию». Советский нарком отметил, что итало‑германские «гарантии» означали «конец румынской независимости», за ними последовала оккупация страны немецкими войсками. Подчеркнув в конце беседы, что у Румынии «не было никакого резона присоединиться к агрессии германских бандитов против СССР», В.М. Молотов предупредил румынского посланника, что его правительству придется нести ответственность за последствия этой агрессии и что оно пожалеет о содеянном. Но правительство фашистской Румынии не вняло этим предупреждениям.
В Румынии встретили войну против СССР с удовлетворением и одобрили действия генерала Й. Антонеску. Король Михай в телеграмме, направленной кондукэтору, находившемуся на фронте, выразил признательность за доставленную «радость дней былой славы». М. Антонеску, захлебываясь от восторга, воскликнул в своем выступлении по радио: «Сегодня генерал – это страна, генерал – это наше будущее». Председатель национал‑царанистской партии Ю. Маниу в своих письмах Й.Антонеску от 11 и 18 июля 1941 года призывал вести борьбу «за великую Румынию со всеми ее провинциями». Он выражал уверенность в победе фашистских армий и надежду, что она приведет к «падению большевистского режима» и «возвращению России к системе частной собственности». Заместитель председателя НЦП И. Михалаке на второй день войны демонстративно отправился «добровольцем» в армию, за ним последовал и заместитель председателя НЛП Г. Брэтиану, удостоившийся гитлеровских наград. Характеризуя позицию И. Михалаке, К. Арджетояну в своем дневнике писал в 1941 году: «…Барон де Тополовень (так он иронически называл И. Михалаке. – И.Л.) отдает себе отчет, что до победы англичан необходимо уничтожить Россию, которую мы не можем ликвидировать иначе как с помощью немцев». Сам Арджетояну, узнав о том, какие обширные советские территории обещаны Гитлером его стране за участие в войне против СССР, с восторгом записал в свой дневник: «Пишу и спрашиваю себя: не сон ли это?».
Следует сказать, что в начале войны под воздействием националистического угара, созданного фашистской пропагандой, воинственные настроения проявляли и некоторые слои мелкой буржуазии, надеявшейся нажиться на войне, часть солдат, поверивших обещаниям о наделении их землей на завоеванной территории. Относительно последних В. Адам писал: «Кое‑кого из них, надо полагать, соблазняла земля в Бессарабии и на территории между Днестром и Бугом, которую Гитлер посулил маршалу Антонеску, окрестив ее Транснистрией.
Воинственные настроения поддерживались во многом мифом о непобедимости вермахта, хвастливыми обещаниями быстрой победы. П. Кирноагэ признает, что многие румынские офицеры и солдаты уверовали «в могущество германской армии», были убеждены, что «война будет недолгой и победоносной, с продвижением в глубь русской территории произойдет восстание против коммунистического режима…». На деле же все сложилось по‑иному.
На бессарабском, как и на всех других участках советско‑германского фронта, немецко‑румынские войска натолкнулись на упорное сопротивление Красной Армии и советских пограничников. Поставленную Гитлером задачу о создании до конца июня «плацдармов восточнее Прута» осуществить не удалось. Как отмечается в отчете Управления политпропаганды (УПП) Южного фронта за период с 22 по 30 июня 1941 года, «попытки германо‑румынских войск форсировать Прут отбиты со значительными для врага потерями, и государственная граница, за исключением Скулян, которые немцам удалось захватить; прочно удерживается нашими войсками».
В июньских боях на советско‑румынской границе особенно большие потери понесла румынская армия. 1 июля 1941 года, на девятый день войны, полиция не без тревоги сообщила в Бухарест, что раненые румынские солдаты «появляются на железнодорожных станциях в окнах вагонов в окровавленных рубахах или же показывают свои раны» и тем самым «влияют на настроение солдат других частей, направляющихся в свои полки». Большие потери отрицательно сказывались и на моральном состоянии населения. Полицейским органам было дано указание во время прибытия поездов с ранеными «устраивать хороший прием и подбадривать их», доступ же на перрон «частных лиц запретить».
В начале июля 1941 года немецко‑румынские войска перешли в наступление на бессарабском участке фронта. Накануне (1 июля) в письме, адресованном Гитлеру. Й. Антонеску выражал «уверенность в том, что окончательная победа уже близка», и заверял, что наступательная операция на румынском участке фронта «должна привести к окончательному уничтожению советских вооруженных сил на южном фланге».
Создав большое превосходство в войсках и технике на Могилев‑Подольском и Бельцком направлениях, вражеской армии удалось в первой декаде июля продвинуться вперед. В связи с тяжелым положением, создавшимся на стыке Юго‑Западного и Южного фронтов, советское командование Южного фронта решило отвести правофланговые части 18‑й армии на рубеж Хотин – Липканы. В течение 5–12 июля немецко‑румынские войска заняли города Черновцы, Бельцы, Сороки, Хотин и вышли к Днестру на этом участке. 12 июля генерал Войкулеску был назначен «уполномоченным генерала Антонеску» по управлению Бессарабией, а полковник Риошяну – Буковиной. В посланной им директиве М. Антонеску подчеркнул, что на этих территориях «до подписания декрета об аннексии устанавливается режим военной оккупации». В заявлении для печати он объявил, что «следы коммунизма будут вырваны с корнем».
В связи с этим «уполномоченным» кондукэтора и военной администрации на оккупированной территории ставилась в качестве первейшей задача «очищения территории от коммунистов, отстранения большевиков, ненадежных элементов и евреев», а уже затем проведения «предварительной переписи всей собственности и собственников» с учетом положения до 28 июня 1940 года, «принятия мер по сбору урожая», объявленного «собственностью румынского государства», немедленного изъятия советских денег по эквиваленту за рубль – один лей.
Побывавший 17 июля в г. Бельцы кондукэтор дал оккупационной администрации дополнительные указания. Вот некоторые из них в том виде, в каком они были записаны подчиненными: «Дороги восстановить с помощью населения. Трудовую повинность ввести и на завоеванных территориях. При самом незначительном сопротивлении со стороны населения – расстреливать на месте. Фамилии казненных опубликовать… Население Бессарабии подвергнуть проверке, подозрительных и тех, которые выступают против нас, нужно уничтожать… Ни один еврей не должен оставаться в селах и городах, их следует интернировать в лагеря…». Террор и массовое уничтожение советских граждан, издевательство над ними были возведены правителями военно‑фашистской Румынии в ранг официальной политики.
В духе этих указаний румынские фашисты иногда сами, а иногда вместе с эсэсовцами, врываясь в тот или иной населенный пункт, устраивали охоту на коммунистов, уничтожая без суда и следствия тысячи людей, включая детей, женщин, стариков. В обвинительном заключении по делу главных румынских военных преступников содержатся следующие факты о зверствах оккупантов: «8 июля 1941 года в м. Маркулешты Сорокского уезда было собрано все еврейское население. Мужчины, женщины и дети выведены на окраину населенного пункта, расстреляны и закопаны в противотанковых рвах. Таким путем было уничтожено 1000 человек. В последующие дни таким же образом поступили во Флорештах, Гура‑Каменке, Гура‑Кайнарах. В населенном пункте Климауцы Сорокского уезда было согнано 300 детей, женщин и мужчин и 12 июля 1941 года расстреляно и погребено на окраине села в общей яме…». Массовые расстрелы с первого же дня оккупации производились на Буковине.
В центральных и южных районах Молдавии и в Измаильской области Украины в это время еще велись кровопролитные бои. Попытки немецко‑румынских войск, предпринявших в первые дни июля наступление на кишиневском направлении, захватить столицу Молдавии с ходу провалились. Подводя итоги боев на указанном направлении в первой декаде июля 1941 года, начальник штаба сухопутных сил гитлеровской армии генерал‑полковник Гальдер записал в служебном дневнике: «Атаки на правый фланг армии фон Шоберта, видимо, вызвали значительное ослабление румынских соединений. Командование 11‑й армии доносит, что оно считает эти соединения небоеспособными для дальнейшего наступления. Необходима «новая операция» против Кишинева». Только в ходе одной контратаки 90‑го стрелкового полка 95‑й Молдавской стрелковой дивизии в районе Ниспорены – Быковец были почти полностью разгромлены 63‑й артиллерийский и 67‑й пехотный полки румынской армии, а 8‑го и 9 июля в результате контрнаступательной операции 241‑го стрелкового полка той же дивизии большой урон был нанесен 15‑му и 55‑му пехотным румынским полкам. Неудачно закончились наступательные операции 4‑й румынской армии в районе Фэлчиу – Лека – Епурень с целью поддержать с юга наступление на Кишинев. В течение 5–12 июля на этом участке шли ожесточенные бои. Части советского 14‑го стрелкового корпуса нанесли группировке противника у Фэлчиу большой урон в живой силе и технике, не дав ей продвинуться вперед.
Упорное сопротивление Красной Армии, внезапные контратаки советских войск, которые, по признанию румынского полковника, взятого в плен 8 июля 1941 года, «действовали ошеломляюще» на румынские войска и вызывали «полную панику», пробуждали антивоенные настроения у рядовых солдат. Среди документов, захваченных у разгромленного в боях на бессарабском участке фронта румынского полка, имеется циркуляр № 81, в котором говорится, что «некоторые солдаты вместо того, чтобы быть в бою, уклоняются, прячутся и возвращаются в свои подразделения лишь после окончания боя…»3. В другом документе, подписанном командиром этого полка Симеонеску и офицером Чумикэ. отмечается, что «в полку происходят самокалечения с целью увильнуть от войны (случай, происшедший с солдатом Теодором Василиу из 3‑й роты, которому солдат Ешану В. прострелил ногу)». В конце циркуляра Симеонеску грозно требует «предать военно‑полевому суду как раненых, так и тех, которые ранили».
Отпор, встреченный немецко‑румынскими войсками со стороны Красной Армии на границе и в междуречье Прута и Днестра, заставил призадуматься и многих офицеров, ранее уповавших на легкую победу. Спустя всего месяц с лишним после начала войны тайная полиция докладывала в Бухарест: «Среди кадровых офицеров наблюдается некоторое беспокойство по причине гибели многих из них на фронте». А в упомянутом циркуляре полковника Симеонеску прямо сказано: «Я с горечью установил, что в операциях, которые имели место, было много нарушений своего долга со стороны подчиненных мне офицеров». И хотя румынская пресса еще продолжала трубить о «скорой победе», однако на ее страницах стали появляться нотки беспокойства. Еженедельник «Раза» («Луч»), который в начале июля с полной уверенностью писал, что «дни большевистского режима сочтены» и «победа цивилизованного мира… уже обеспечена», в середине этого же месяца заговорил о том, что зря многие надеялись на быстрое окончание военных действий в Бессарабии, что русские не будут воевать, а с первых же дней войны будут сдаваться массами».
Вместе с расчетами на слабость Красной Армии рушились и надежды на то, что после первых ударов фашистских войск возникнут конфликты между русскими и нерусскими народами. Румынские солдаты и офицеры, которым фашистская пропаганда вдалбливала в голову мысли о том, что они являются «освободителями», убеждались в другом. Подавляющая часть населения вовсе не встречала их как «освободителей». В ходе боев в июне‑июле 1941 года румынские солдаты и офицеры видели, как весьма часто вместе с солдатами Красной Армии против фашистских войск сражались истребительные батальоны и отряды народного ополчения из местного населения, десятки тысяч жителей рыли окопы, строили оборонительные сооружения, оказывали другую помощь советским войскам.
Несмотря на тяжелые потери, 16 июля немецко‑румынским войскам удалось захватить г. Кишинев. 17 июля по приказу ставки начался отвод 9‑й армии за Днестр. Он завершился в основном 22 июля, а 14‑й стрелковый корпус закончил переправу на левый берег нижнего течения Днестра 26 июля. Планы гитлеровского командования об окружении и уничтожении советских войск в междуречье Прута и Днестра не осуществились.
Правители Румынии старались использовать выход своих войск к Днестру для поднятия новой волны национализма в стране и укрепления диктатуры Антонеску. Пресса славила «генерала‑победителя», «генерала‑спасителя» нации. С большой помпой была установлена оккупационная администрация. В Кишиневе и Черновцах состоялись парады. Присутствие на всех этих церемониях «полномочного представителя» рейха Пфлаумера должно было подчеркнуть, что королевская Румыния получает Бессарабию и Северную Буковину благодаря Германии.
Румынская фашистская пропаганда вовсю славила румыно‑германское содружество. Вся печать воспроизводила слова кондукэтора, высказанные в интервью итальянской газете «Трибуна», что «Румыния прекрасно вписалась в новый европейский порядок» и она «навеки с государствами оси». Фашистский листок «Порунка времий» объявил германо‑румынский союз не больше и не меньше как «аксиомой национального существования» румынского народа. «Он будет впредь, – клялась газета, – перманентностью румынской политики в новой Европе».
27 июля Гитлер направил письмо Й. Антонеску. Он поздравлял кондукэтора с «возвращением провинций» и благодарил его за решение воевать «до конца на стороне Германии». Заодно он указал ему участки фронта на Украине, где румынской армии предстояло участвовать в боях, и предложил «нести охрану» на оккупированной территории. В начале августа Гитлер наградил Й. Антонеску Железным Крестом.
Между тем увлеченные официальной пропагандой «о румынском возрождении», фашистские молодчики продолжали «смывать позор 1940 года» и «искоренять» коммунизм путем организации массовых расстрелов советских граждан.
По признанию самих оккупационных властей, в этой атмосфере разнузданного террора «господствовало чувство безответственности, которое подогревало и возбуждало низменные инстинкты, и многие окунулись в море злоупотреблений». В информационном бюллетене кишиневской квестуры полиции от 19 августа 1941 года читаем. «Военные, прибывшие в первые дни, грабили дома, не делая исключения по отношению к христианам, оставив многих без движимого имущества». Далее сказано, что некоторые местные жители подвергались ограблению прямо на улице: «… их останавливали и отбирали у них ценные вещи при обыске». Полковник Тудосе, первый румынский комендант оккупированного фашистами Кишинева, хотя и старается, обелить румынскую армию, вынужден был признать, что не только немецкие части «на правах завоевателей совершали акты насилия, забирали все лучшее и ценное из складов, домов», но и румынские войска, якобы «подражая» им, присоединились к этим грабежам, что «поиски и присвоения ценностей… были всеобщим увлечением».
Нередко на почве дележа награбленного между «союзниками» происходили конфликты. Тот же Тудосе жаловался, что немецкие части присваивали себе все лучшее, что было обнаружено на складах и предприятиях оккупированной советской территории. Аналогичные жалобы поступали из Северной Буковины. 5 августа 1941 года правитель Буковины Риошяну телеграфировал в Бухарест, что немецкие солдаты, «открыв предварительно огонь из пулеметов, отстранили румынскую охрану от различных складов и нагрузили машины всевозможными вещами».
Грабежи, как и массовые расстрелы, были узаконены. Как уже отмечалось, вся сельскохозяйственная продукция объявлялась «собственностью румынского государства», а весь скот – «блокированным». В предписаниях армейским частям и оккупационной администрации указывалось, что войска «будут снабжаться за счет своей зоны и ничего не будет привезено из Запрутья»; необходимо «брать на месте все, что надо, все, что есть, брать без всяких церемоний; «хлеб, крупный рогатый скот должны быть изъяты у населения для армии», «в каждом доме необходимо производить тщательный обыск и забирать все без остатка»; «за утайку продовольствия, малейшее сопротивление – расстреливать на месте, а дом сжигать». Грабеж, сопровождавшийся убийством советских граждан, принял такие размеры, что префект Бельцкого уезда полковник Ханчиу в письме от 26 августа 1941 года на имя правителя Бессарабии генерала Войкулеску вынужден был признать: «Бессарабия скорее, чем это можно было предполагать, будет совсем оголена».
Немного высказываний, характеризующих позицию румынских властей и их отношение к Бессарабцам. И наоборот:
Из выступления И. Антонеску на заседании румынского правительства 8 июля 1941 г.: «Рискуя быть непонятым некоторыми традиционалистами, которые, возможно, имеются среди вас, я выступаю за насильственную миграцию всего еврейского элемента Бессарабии и Буковины, его нужно выставить за пределы наших границ. Также я за насильственную миграцию украинского элемента, которому здесь нечего делать в данный момент. Меня не волнует, войдем ли мы в историю как варвары. Римская империя совершила целую серию варварских актов по отношению к современникам, и все же она была самым величественным политическим устройством. В нашей истории не было более подходящего момента. Если нужно, стреляйте из пулеметов».
Из докладной записки Управления пропаганды губернаторства Бессарабия Министерству пропаганды Румынии от 4 июля 1942 г.: «… В первую очередь необходимо внедрять идею о существовании единого румынского государства и единой румынской народности, проживающей на всей территории страны, следовательно, и в Бессарабии… Так как бессарабский крестьянин всегда считал себя молдаванином, а не румыном и смотрел на выходцев из Старого королевства с некоторым пренебрежением, что является следствием того, что он находился в составе великой империи...».
Оккупировав Бессарабию, румынские власти изъяли все советские и румынские удостоверения личности. Вместо них выдавались удостоверения трех цветов: для румын (молдаван) - белого цвета, для национальных меньшинств - желтого, для евреев - зеленого. Также были введены специальные цифры, указывавшие на «лояльность» жителей румынскому режиму.
Приказом губернаторства Бессарабия от 15 ноября 1941 г. было запрещено разговаривать в публичных местах на нерумынском (имелось в виду на русском) языке. Разговоры «на языке врагов» карались тюремным заключением сроком от одного месяца до двух лет. Одновременно с тюремным заключением суд мог приговорить «виновного» к крупному денежному штрафу и лишить права занимать государственную должность на шесть лет.
Однако население продолжало игнорировать распоряжения румынской администрации. Военно-полевые суды были завалены делами «преступников».
Из донесения кишиневской квестуры полиции областному инспекторату: «Сегодня, 17 мая 1942 г., отношением за N 4205 мы направили в местную прокуратуру военно-полевого суда 3-го армейского корпуса дело с оформленными документами на Иванова Трофима из Кишинева за то, что вышеназванный 14 мая с. г., в то время как почетная рота проходила церемониальным маршем перед румынскими и немецкими властями по ул. Сфатул Цэрий, направляясь на кладбище немецких героев, стоял с покрытой головой и руками за спиной и не приветствовал знамя части...».
Из донесения кишиневского областного инспектората полиции генеральной дирекции полиции от 22 мая 1942 г.: «Квестура полиции г. Кишинева отношением N 3511 от 18.V с. г. направила в прокуратуру Лапушнянского трибунала дело с оформленными документами на Краварчука Ефима, проживающего в пригороде Кишинева, Мелестиу, ул. N 98, д. N 8, за то, что он не подчинился приказу N 6 военного командования 3-го армейского корпуса от 19.VШ 1941 г., ибо в его доме были обнаружены книги на русском языке».
Из донесения оргеевской полиции кишиневскому областному инспекторату полиции от 29 мая 1942 г.: «В дополнение к нашему донесению за N 11 458 от 2.III.1942 г. честь имеем доложить, что приговором за N 1987 от 19.V.1942 г. кишиневского военно-полевого суда 3-го армейского корпуса обвиняемый Попушой Андрей, проживающий в Оргееве по ул. Св. Думитру, N 77, по профессии земледелец, был приговорен к трем месяцам исправительного заключения, а на основании ст. 326 военного кодекса к штрафу в 200 лей за то, что говорил на языке врагов, наказан на основании ст. 6 приказа N 5 от 16.XII 1941 3-го армейского корпуса. Просим соблаговолить распорядиться о том, следует ли его включать в список подозрительных лиц».
Из сообщения кишиневского областного инспектората полиции от 5 октября 1942 г.: «Среди русских в последнее время заметна живая тревога, вызванная страхом быть отправленными в Транснистрию. Такое настроение сложилось главным образом в результате осуществления некоторых мероприятий властей, как-то: инвентаризация имущества русского населения и запрещение под угрозой наказания разговаривать по-русски. Тем не менее, это национальное меньшинство в семейном кругу, среди приятелей или знакомых и, что самое опасное, в общественных местах, не стесняясь, разговаривает по-русски».
Из сообщения бендерской полиции кишиневскому областному инспекторату полиции от 23 июля 1942 г.: «В связи с внешнеполитическими событиями часть населения не проявляет никакой радости по поводу успехов оси. Некоторые из этой категории тайком выражают оптимизм и уверенность в победе русских. Шепчутся, что сами немцы признают, что если война затянется до зимы, тогда «немцам капут».
Из предписания губернаторства Бессарабия от 6 июня 1942 г.: «Установлено, что с момента отвоевания Бессарабии и до настоящего времени в школах, государственных учреждениях власти, и к несчастью, в селах не отреклись еще от некоторых обычаев и тенденций, которые доказывают полнейшее непонимание духа нынешнего времени и программы всеобщей румызации, выполнение которой занимает первое место в плане сегодняшних наших забот. Эти тенденции проявляются в использовании русских имен учащимися, служащими и даже сельскими жителями, которые заменяют чисто румынские имена их эквивалентами в русском языке. Учащиеся, служащие и некоторые крестьяне продолжают называть себя вместо Думитру, Василе, Ион, Константин, Михай и т. д. - Митя, Вася, Ваня, Костя, Миша и т. д. Но самым печальным и непонятным является то, что эта аномалия отмечается и у большинства чисто молдавских семей, которые по непонятным причинам настойчиво пользуются русскими именами, сохраняя, таким образом, в трезвом и активном состоянии русский дух. Устранение этих дурных привычек является первостепенной и главной задачей при выполнении всеобщей и обязательной румынизации духа, настроения и атмосферы в Бессарабии».
В апреле 1942 г. губернатор К. Войкулеску признал, что его распоряжение о запрете разговаривать по-русски игнорируют даже служащие-молдаване: «Мало-помалу возобновилась старая система исключения румынского языка из обращения государственными служащими-уроженцами Бессарабии, использование русского языка вновь становится обычаем. В залах и кабинетах учреждений постоянно слышится русская речь [...]. На улицах, в магазинах, общественных местах русский язык преобладает. Что особенно прискорбно, установлены случаи, когда священники уступают настояниям верующих и проводят службу на русском языке». Губернатор констатировал, что «бессарабцы сохранили подлинную ностальгию по «русским старых времен».
В апреле 1942 г. генеральная дирекция полиции Румынии сообщала, что «крестьяне, которые при коммунистическом строе в сельских населенных пунктах Бессарабии были членами сельсоветов, продолжают бросать вызов и угрожать местным властям, утверждая, что они их накажут по возвращении коммунистов в данную область», упоминая при этом 6 фамилий жителей молдавского села Сынжера Лапушнянского уезда, которые «в настоящее время ведут пропаганду в пользу Советов и угрожают властям».
Провалилась попытка оккупационных властей провести мобилизацию среди бессарабцев. К началу войны в румынской армии служили 7,8 тыс. уроженцев Бессарабии, преимущественно молдаван, мобилизованных до 28 июня 1940 г. румынское командование избегало использовать их на фронте. Весной 1943 г. было мобилизовано еще 8,8 тыс. бессарабцев. Весной 1944 г. приказу о мобилизации подчинились от 2 до 10 % призывников, остальные скрылись.
Из приговора военно-полевого суда по делу солдат-молдаван, отказавшихся от присяги румынскому государству от 20 марта 1943 г.: «… солдаты из числа бессарабцев, мобилизованные для обучения и отказавшиеся принять присягу верности, были направлены с оформленными документами кишиневскому военно-полевому суду 3-го территориального армейского корпуса».
Военно-полевой суд вынес приговор 11 молдаванам из сел Рышканы и Заиканы Бельцкого уезда и одному из с. Мандык Сорокского уезда, осудив их к 25 годам каторжных работ с конфискацией имущества и разжалованию.
Из донесения губернаторства Бессарабия кабинету министров Румынии от 18 февраля 1944 г.:
«1 февраля с.г. со станции Фокшаны отправился отряд 20-го Дорабанцского и 53-го пехотного полков, состоявших из 189 бессарабцев, к месту назначения - Одессе. Отряд был оснащен военным обмундированием, но без оружия… До Одессы доехало только 88 человек, а на второй день еще 71. Отсутствуют в настоящее время 30».